Ладно-ладно, я поняла, тут не любят длинных речей. Но я всё ещё жду оснастку для подъёмника, а машина застряла где-то в дороге. Сижу одна в пустом цехе, жду, точу карандаши. Интересно, сколько раз в этом году я засветло домой возвращалась? Трижды? А уже май почти. Так, на чём я остановилась? А, ну да: школа в Мангуте, потом машиностроительный в Иркутске, а позже – политехнический в Свердловске. Вот такой учебный треугольник получился. Следовало бы, конечно, по пути отца пойти в геодезию, геологию и прочие «близкие к земле» профессии, но душа не лежала. Мне тогда больше всякое железо нравилось. Трактора, комбайн наш. Помню, чуть ли не каждое утро просыпалась от его урчания, когда покос был. Комбайн в то время и в той местности был чем-то неописуемым. Невероятным. Как такое не полюбить? Но мама от института тогда собирала какие-то куски истории народностей, отец тоже был занят на геологоразведке, а поделиться мне и не с кем больше было своей неожиданной привязанностью к технике.
Вот я в Иркутск и поехала. А дальше вы знаете: Москва, НППО. Устроилась относительно легко. То ли моё безграничное обаяние роль сыграло, то ли польские корни (хотя они тут причём?). А может непроизносимое имя, обладательницу которого хотели как зверушку домашнюю держать у себя тогдашние руководители? Хотя к ним я с максимальной теплотой отношусь, это правда. Много чего позволяли делать, не держали в рамках. Спасибо им. Дальше — бесконечная работа ключами и карандашами, согласования и споры, собственная бригада и танки, танки, танки. Сперва ремонт, потом модернизация, ну а сейчас — вот, конструирование. Полный цикл от папки с требованиями до пахнущего свежей краской изделия.
А потом был енот. Ну, то есть, почему был, он и есть. Вон, спит в старом снарядном ящике. Ой, это та ещё история. Как мы его еле живого нашли, отхаживали, искали ему хозяина… Странная история: у нас тут ни лесов нет, ни парков в округе, откуда он взялся — неизвестно. Матрас. Он, конечно, вредный бывает, но бригаде нравится. «Сын полка». Даже долго и убеждать не пришлось никого. Делай, мол, что хочешь, но вот у тебя план, и чтобы соблюдала его. Хочешь енота оставить — оставляй, но чтобы за территорию цеха он не совался. Он и не суётся, тут же вечно какое-то движение, ящики туда-сюда, сварка искрит. Интересно. Я первое время его в зоопарк отдать хотела, да всё никак на нужных людей не могла попасть. График такой. А потом он прижился окончательно, куда ж мы без него теперь. Да, Матрас? Спишь себе тут сытый, лапками перебираешь. А мне до сна ещё машину принимать. А там и новый день рабочий. Хорошо тебе.
Так, собралась. Что нам предстоит? Требования есть, цех почти готов к началу работ, остались мелкие доработки — и можно приступать. Ух, даже волнительно как-то. Это первый запрос такого рода, справлюсь — лавры и слава. И путёвка в Сочи, наверное. А не справлюсь… Да нет, быть того не может. Заказ интересный, заказчик… Ну, заказчика я толком не знаю. Может, он просто папки сверху вниз передаёт? Разберёмся. С огнемётными танками мы ещё не работали, будем заново учиться. С Кощеевым вроде кто-то раньше общался, плохого о нём не слышала. Как же это смешно: «Ягинская и Кощеев: создание Горыныча». Не такие сказки мне в детстве читали.
Эх, знали бы наверху, на что я драгоценные катушки плёнки трачу. А с другой стороны, применения этому японскому чуду пока не нашли. Правда, когда мы уже к строительству машины приступим, надо будет ежеэтапный дневник надиктовывать. Вроде как отчёт о проделанной работе. А вроде как и просто для себя. Чтобы с ума не сойти. Не нужна тут во главе цеха безумная женщина-инженер, правда ведь? Матрас, а ты что думаешь, всё со мной нормально? Или рано ещё судить, мы ж даже ещё не приступили к работе. Спишь? Ну спи.
Вот я тут воды налила опять. Главное, документацию так не вести. Ёмче надо. Короче.
Сигналят. Приехали, наконец. Какой же бесконечно длинный день. И где мои очки? Сюда же вроде клала.
