85. Мясорубка Нивеля
— Господин дивизионный генерал! — сказать, что «отец французских танков» Жан-Батист Этьен был в ярости, значит не сказать ничего. — Это измена, господин дивизионный генерал! Измена и саботаж! Вы должны быть преданы суду военного трибунала!
— Что-о? — побагровел французский главнокомандующий Робер Нивель. — Как вы смеете?!
— Смею, вообразите себе! — напугать боевого генерала Этьена было непросто. — Сейчас, когда Франция напрягает все силы, для борьбы с неприятелем, когда рабочие наших заводов трудятся не покладая рук ради победы, вы... Вы своими бездумными, преступными приказами и вопиющей некомпетентностью погубили плод многомесячных и неустанных трудов! Будь сейчас другие времена, я бы вызвал вас на дуэль и убил без всякой жалости и сострадания!
— Вон! — заорал Нивель. — Вон отсюда! И вы поплатитесь за столь вопиющее нарушение субординации! Вы, Этьен, отстраняетесь мною от командования! Разжалование и отставка! Убирайтесь!
— Это мы ещё посмотрим, — сквозь зубы процедил Жан-Батист Этьен и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
* * *
Этьен, произведённый в чин бригадного генерала всего лишь полгода назад, имел полное право негодовать. Его любимое детище, самые передовые и прежде невиданные в истории войн танковые войска были фактически разгромлены. Разгромлены, при подавляющем превосходстве Франции над германцами в области бронетехники...
Грандиозное наступление, призванное переломить ход Великой войны, готовилось с декабря 1916 года, когда премьер Аристид Бриан назначил генерала Нивеля главнокомандующим. К апрелю 1917 для удара по немецкой армии были сосредоточены колоссальные силы: сто пехотных дивизий, семнадцать тысяч орудий, сотни самолётов и группировка из 256 танков — 208 «Шнейдеров» и 48 «Сен-Шамонов».
Жан-Батист Этьен, посвятивший последние два года созданию танковых соединений планировал повести в бой 400 машин, но промышленность не успевала поставить на фронт столько техники, ещё хуже дело обстояло с обученными экипажами. Но и того, что имелось в наличии вполне хватило бы для вспарывания немецкой обороны, тем более, что в армии кайзера танков было до крайности мало.
Разработанная Этьеном концепция применения бронированных машин опережала свое время практически на два десятилетия. Англичане, первыми использовавшие танки, использовали свои «ромбы» для достижения тактических целей: небольшим числом, при поддержке пехоты, уничтожить оборонительные позиции на узком участке, далее закрепиться и попытаться расширить плацдарм. Французский генерал мыслил куда шире. Танки обязаны нанести массированный удар плотной группой, прорвать фронт на всю глубину, в образовавшуюся брешь хлынет пехота и кавалерия, выходя на оперативный простор...
Первые подозрения, что наступление может оказаться не столь победоносным как планировалось, появились в начале года. Робер Нивель, возможно, был хорошим командиром уровня дивизии или корпуса, он неплохо показал себя в Верденской битве под руководством Анри-Филиппа Петена, но, получив пост главнокомандующего, загордился и повел себя странно. Раздавал интервью газетчикам, обещая, что «Франция победит за двое суток», описывал детали предстоящей операции чем, разумеется, вызвал немалый успех у германской разведки. Коллег по Генеральному штабу Нивель если и выслушивал, то к рекомендациям чаше всего оставался глух, вел себя высокомерно и, как выразился Этьен, «заразился синдромом Бонапарта».
Дурные ожидания начали оправдываться: Германия отвела войска на сильно укрепленную «линию Гинденбурга» и максимально сократила численность подразделений на передовой, чтобы избежать потерь. Робер Нивель продолжал стоять на своем: битва начнется в оговоренные сроки. Немцы все знают? Плевать! Такой огромной армии никто не сможет противостоять! Мы откроем шампанское под Бранденбургскими воротами!
Но больше всего генерала Этьена беспокоил прямой приказ Нивеля от рассредоточении танкового кулака, собранного неподалеку от деревушки Бери-о-Бак. Мало того, что к первой атаке были готовы только 132 «Сен-Шамона», а все до единого «Шнейдеры» стояли на ремонте из-за неполадок в ходовой части, так ещё оставшиеся танки разделили на две группы, названные по именам командиров — «Боссю» и «Шобе». Идея о единой «броневой кувалде» была окончательно похоронена.
Артиллерийская подготовка началась на рассвете 6 апреля 1917 года. Стальной ливень продолжался десять дней, было выпущено более 11 миллионов снарядов. Казалось, германские подразделения должны быть сметены этим ураганом.
— Желаю удачи, — сказал Этьен майору Боссю, чью танковую группу передали в распоряжение 32-го армейского корпуса. — Помните главное: не распыляйте силы и прежде всего не останавливайтесь, иначе машины уничтожит артиллерия. Маневр и слаженность действий — залог успеха!
Аксиома тактического искусства гласила: для успешного наступления необходимо такое количество артиллерии, которого было бы достаточно для производства огневого вала, одновременной нейтрализации артиллерии противника и задымления его наблюдательных пунктов. Командующий Нивель этим законом пренебрег — ему казалось, что после всесокрушающей артподготовки французские войска пойдут в наступление по безжизненной пустыне. Это был фатальный просчет.
82 танка группы Боссю начали переправу через реку Ля Мьет — временные мосты и понтоны в гениальном плане Нивеля тоже предусмотрены не были, пришлось использовать единственный старый мост, образовался затор, что не ускользнуло от внимания немецких наблюдателей. Открыла огонь тяжелая артиллерия.
— Боже мой, — шептал Жан-Батист Этьен, не отрываясь от бинокля на наблюдательном пункте. — Их же всех перебьют! Быстрее, быстрее!..
Примчался вестовой — майор Боссю убит! Сгорел в танке! Прямое попадание неприятельского снаряда в бензобак! Подбиты ещё семь машин! Остальные переправились и продолжают движение к первой линии обороны немцев при поддержке пехоты 154-го полка!
Этьен лишь головой покачал. Он видел, что машины рассредоточились по полю боя, чтобы избежать больших потерь от артобстрела. Вскоре пришло сообщение, что первая линия прорвана, танки не останавливаются, направляясь к немецкому опорному пункту в районе фермы Мошам...
К полудню взаимодействие между танками и пехотой было нарушено. Пехоту рассеял огонь противника, однако танки успели подойти к третьему рубежу обороны германцев. В этот момент огонь тяжелой артиллерии немцев был обрушен на наступавших с неслыханной силой и точностью.
Четыре танка, двигавшихся сзади, оказались подбиты за несколько минут; шесть передовых танков один за другим охвачены огнем за считанные минуты. Экипажи, которым удалось выбраться из боевых машин, бросаются в траншеи и пытаются продолжить бой, используя личное оружие, но немецкие самолёты, летящие на предельно малых высотах, засекают их и расстреливают в упор... Потери немыслимые.
— Приказ к отступлению, — упавшим голосом распорядился генерал Этьен. — Иначе мы потеряем всё!
В тот день группа Боссю потеряла 44 машины, группа Шобе — 32 танка. Тем не менее, не смотря на катастрофический провал операции в целом, именно на тех направлениях, где использовались бронированные «сухопутные крейсера» Жана-Батиста Этьена германская оборона была прорвана на всю глубину. На всех остальных участках, где наступление происходило без танков, оно едва перевалило через передний край обороны немцев.
Было на практике доказано, что массированное использование танков — это прямой путь к победе. Но благодаря просчетам и самоуверенности верховного командования развить успех не удалось, а в строю осталось меньше половины машин.
На следующее утро после проигранного сражения Этьен направился в штаб Робера Нивеля и высказал ему все, что думает о «новом Бонапарте», невзирая на угрозу разжалования и трибунала.
* * *
— Дивизионный генерал Нивель уволен со всех должностей и отстранен от командования, — сурово сказал Этьену Анри-Филипп Петен, будущий маршал Франции. Встреча произошла через месяц после катастрофической атаки при Шмен-де-Дам. — Ему подыщут должность в Африканских колониях, как раз по уму и способностям... Я назначен на его место, выправлять положение. Вместо блистательной победы мы потерпели ужасающее поражение.
— Триста пятьдесят тысяч только погибшими, у нас, англичан и русского экспедиционного корпуса! — с негодованием воскликнул Этьен. — Нивеля следовало бы расстрелять!
— Это решать не вам, и не мне, — ответил Петен. — Скажите, сколько у нас осталось «сухопутных крейсеров»?
— Мало. За двадцать девять дней потеряно сто восемьдесят машин. И я думаю, что артиллерийские самоходные установки типов «Сен-Шамон» и «Шнейдер» не принесут победы. По опыту апрельских боев, я сделал вывод, что для поддержки пехоты необходима более быстроходная и легкая машина.
— Продолжайте, — заинтересованно кивнул Петен.
— Полагаю, надо сделать ставку на модель FT-17 производства фирмы Луи Рено. У него есть существенное преимущество: вращающаяся башня. Более простая конструкция позволит производить FT-17 тысячами...
— Прекрасно, работайте, — согласился новый командующий. — Вы восстанавливаетесь во всех прежних должностях. И постарайтесь оправдать звание «отца французских танков», генерал Этьен!
© А. Мартьянов, 2014
| 84. Невероятные прожекты | 85. Мясорубка Нивеля | 86. Русский мастодонт |
