76. Танки для Ленинграда
17 октября 1942 года, берег Невы
Двое танкистов стояли перед начальником штаба Сто восемнадцатого отдельного танкового батальона старшим лейтенантом Лобусом.
— Пехота говорит — был танк, — хмурился Лобус, — значит, был!
Танкисты переминались с ноги на ногу.
— Так никто ж не возражает, — сказал наконец один из них. — Вон сколько подбитых танков с Невского пятачка вытащили… Видать, попал этот КВ в яму-ловушку. Два раза уже ходили искать — как сквозь землю провалился!
— Ладно, — подумав, подытожил старший лейтенант. — Танк не мог раствориться в воздухе. Он где-то там, и я его отыщу. Чтобы не болтали потом, будто начальник штаба только приказы отдавать горазд.
— Да кто про вас такое болтает, товарищ старший лейтенант! — возмутились танкисты.
…Над Невой вставал рассвет.
Дымкой затянуло горизонт. В этот час немцы не могли вести прицельный огонь, и лодка тихо прошла по воде на противоположный берег.
Трое — старший лейтенант с двумя бойцами, Михайловым и Ванешковым, — выбрались на пятачок.
Лобус сел на землю, разложил рядом с собой карту и сделанный от руки примерный «чертеж» — схему, составленную пехотинцами, которые видели танк.
— Ночью мы танка все равно не найдем, — тихо говорил Лобус своим спутникам. — Так что искать будем днем.
— Так днем немец все тут насквозь простреливает, товарищ старший лейтенант, — удивился Михайлов. — Как пойдем-то?
— Сейчас выдвинемся вперед, сколько получится, будем смотреть по ориентирам — вон они на схеме обозначены. Михайлов иди левее меня, Ванешков — правее. Далеко друг от друга не отходите, но в одну и ту же воронку не лезьте. Здесь этот танк, душой чую.
Старший лейтенант быстро пополз вперед, от укрытия к укрытию.
Немцы тотчас открыли по нему огонь.
Нейтральная полоса вся была перепахана взрывами. Минометы били целый день.
Михайлов скорчился на дне воронки: его задело осколком по ноге. Пришлось перетягивать рану и пережидать, пока боль утихнет.
День тянулся бесконечно. А танка не было.
Уже темнело, когда Лобус увидел в бинокль немцев. Враги были совсем близко.
— Что это они делают, а? — обернулся он к Ванешкову. — С чего это так суетятся?
Ответа он не ждал, выводы делал сам — из увиденного. Немецкие солдаты, пригибаясь, бежали к какому-то бугру.
— Что это они забыли возле того холмика? — Лобус сверился с картой, схемой. — Точно, вот он, танк! Почти весь под землю ушел. Немец тоже на него нацелился!..
Лобус обратился к командиру пехотинцев:
— Ребята, в случае чего — поддержите нас. Ванешков, Михайлов, за мной!
Втроем добрались до бугра. «Вот он, красавец!» КВ почти по башню провалился в яму. Возле него возилось немцы.
Одного Лобус сразу снял выстрелом в спину. Остальные открыли огонь. Раненый Михайлов почти сразу же был убит.
К немецким наблюдателям, «прилипшим» к танку, уже бежала на помощь группа германских солдат.
Лобус метнул гранату, другую… Подошла советская пехота. Завязался бой, и немцы отступили.
— Все, — подытожил старший лейтенант, снимая каску и отирая ладонью лицо. — Теперь надо поторопиться, пока немцы не уничтожили танк или не захватили его. Посторожите, братцы, я слазаю — гляну, что там и как.
Старший лейтенант отсутствовал довольно долго. Вернулся он, выпачканный землей, мрачный. Покачал головой:
— Положение тяжелое. Люки на башне и в днище закрыты. До люка механика-водителя и к корме танка не подобраться — все засыпано землей. Лаз в яму — только со стороны противника.
— А под танком есть свободное место? — спросил Ванешков.
— Половина длины, не больше. Как вытаскивать — еще не знаю, думать надо… Возвращаемся на большую землю.
В батальоне известие о плененном танке встретили с большим интересом.
— Будем вызволять, — решил командир. — Ленинградцы строили этот танк в тяжелейших условиях блокады. Мы не можем просто погубить его, если есть возможность вытащить и снова пустить в бой.
— Операция потребуется сложная, — предупредил начальник штаба. — Предлагаю отвлечь немцев артиллерийским и минометным огнем. Пока идет пальба, саперы расчистят подходы к корме танка, проделают траншейки для буксирных тросов. За ночь должны управиться. А на следующую ночь, снова под прикрытием огня, выволочь танк на берег.
18 октября 1942 года, берег Невы
— Ставницкий, лезешь в танк, — приказал старший лейтенант. — Двигатель не заводи. Во-первых, скорее всего, он и не заведется, на что и мучиться почем зря. А во-вторых, не дай бог заведется — незачем лишнее шуметь.
— И чего делать?
— Рычагами поворота будешь поддерживать направление движения танка во время буксировки. Главное — люки сумей открыть.
— Будет сделано.
Ночь наступила темная, но немцы постоянно пускали осветительные ракеты.
— Как тут работать? Видно все как на ладони.
Саперам предстояло расчистить подход к корме танка, чтобы освободить захваты для тросов. Но чуть шевельнешься — и враг открывает огонь.
— Добираться до кормы будем из-под днища, — решил Ставницкий.
И первым полез под танк. Лежа, руками он отгребал землю на плащ палатку, а затем вытащил «добычу» наружу и выбросил.
Опять осветительная ракета. Опять лежать, не шевелясь… Несколько секунд темноты хватит, чтобы забраться под танк и снова начать грести землю.
— Сколько времени?
— Часа три ночи. Черт, тут бревно…
Перед рассветом саперы покинули участок. Танк все еще оставался в плену.
20 октября 1942 года, берег Невы
— Я буду этот танк всю жизнь помнить, — поклялся капитан Голушко, возглавлявший эвакуационные работы. — Третью ночь возимся. Но сегодня уж точно вызволим.
Сначала растащили бревна. И только после этого удалось добраться наконец до кормовых крюков.
— Открыл! — донесся голос Ставницкого. Люк механика-водителя был распахнут, и ремонтник пробрался внутрь танка.
Немцы были буквально в двух шагах. Иногда Лобусу, который руководил работой, чудилось: он слышит их дыхание за спиной.
— Тросы закрепили? — спросил старший лейтенант.
— Так точно.
Старший лейтенант дал сигнальную ракету.
Тотчас же советская артиллерия открыла огонь по немецким позициям. Пока неприятель был занят, танк сдвинулся с места. Натянулись тросы. Медленно выбирался подбитый КВ из ловушки.
На фоне темного неба бойцы отчетливо видели движущуюся громадину танка — еще более темного, чем ночь.
Еще один танк для Ленинграда направлялся к своему берегу Невы.
10 января 1943 года, берег Невы
Климент Ефремович Ворошилов, представитель Ставки Верховного Главнокомандования, быстро шел по снегу. За ним поспевали Говоров и Кузнецов.
— Как переправляться будем? — спрашивал Ворошилов.
Подошел командир Шестьдесят первой танковой бригады полковник Хрустицкий.
— По льду, товарищ Ворошилов.
— Выдержит лед-то? — усомнился представитель Ставки. — Как переправу устроим? Может, стоило усилить лед? Что говорят саперы?
— Усиливать лед на глазах у противника — значит, выдать ему наши замыслы, — ответил командующий бронетанковыми войсками генерал Баранов. — От этого замысла мы сразу отказались. Пойдем по настилу. Шестьдесят первая бригада специально создана только из легких танков.
— А легкие-то ко дну не пойдут? — продолжал сомневаться Ворошилов. — Готов настил? Давайте проверять.
Коротко кашлянув, Хрустицкий доложил:
— На этом участке противником река не просматривается. Настил готов, пускаем Т-60 моей бригады.
Стоя на ледяном зимнем ветру, командиры смотрели, как легкий танк спускается по склону и выходит на лед.
— Люки-то открыты? — вдруг спросил Ворошилов. — Если что, успеет водитель выбраться? Обидно терять танк на испытаниях, но куда обиднее потерять ни за что бойца.
— Риск, конечно, есть, — ответил Хрустицкий. — Куда же без этого!
Первый танк прошел по льду без помех.
— Пустим сразу два, — предложил Ворошилов. — Пока по одному будем переправляться — сто лет пройдет. Два танка выдержит лед?
Хрустицкий подал сигнал.
Прошли и два Т-60.
— Хороший настил, — разволновался Ворошилов. — Попробуем Т-34, а? Одними легкими танками много не навоюешь.
Баранов энергично кивнул, захваченный тем же энтузиазмом:
— Чем черт не шутит? Пустим с открытым люком механика-водителя. На всякий случай.
Тридцатьчетверка спустилась на лед. Настил трещал, но держал. Десять метров, двадцать…
— Пройдет? — пробормотал Хрустицкий. Без поддержки средними танками наступающим придется тяжко.
Но метров через двести невский лед пошел трещинами, затем с пушечным грохотом лопнул, и танк провалился в полынью.
Тридцатьчетверка пошла ко дну.
Понтонеры, стоявшие по сторонам на льду, успели в последний момент схватить водителя. Выволокли его на лед, обернули в шинель и потащили в землянку.
Ворошилов мрачно смотрел на полынью, где исчез танк. Затем обернулся в ту сторону, где в темноте терялась землянка.
— Как фамилия механика-водителя?
— Фамилия самая простая — Иванов, звание — сержант, — доложил Хрустицкий.
— Ну так наградить сержанта Иванова за храбрость! — приказал Ворошилов. — А тридцатьчетверки на том берегу нам очень пригодились бы... Саперам — выяснить, что с переправой.
До утра разбирались, что и как. Наконец Баранов получил доклад:
— Лед не успел скрепиться с настилом. Работы-то закончили перед самым приездом начальства…
— Средние танки пока останутся в глубине, а реку форсируют после того, как переправу усилят, — решил Баранов и отправился с докладом к Ворошилову.
Представитель Ставки не спал — сидел над картами, делал заметки в блокноте. Думал, что будет завтра докладывать Сталину. Верховному не нравилось то, что происходило под Ленинградом.
— Смотрите, не подведите, — обратился Ворошилов к Баранову. — Настал момент прорвать проклятую блокаду и освободить город Ленина!
12 января 1943 года, берег Невы
Двигатели танков прогревались. Командиры собирались в палатках, при свете ночных ламп сверяли карты.
В темноте подошла свежая пехота, тотчас командирский голос осведомился — где штаб танкового батальона.
Берег Невы, изрытый воронками, высокий и крутой, «насыщался» войсками.
Невский пятачок, несколько раз переходивший из рук в руки, единственная надежда русских соединить фронты и освободить Ленинград от осады, наконец «выстрелил» по-настоящему.
Большое наступление под Ленинградом началось…
© А. Мартьянов. 29.09.2013
| 75. Двенадцатое июля | 76. Танки для Ленинграда | 77. Танки в джунглях |
