37. Беспомощный «мастодонт»

20 декабря 1914 года, Москва

Россия должна выиграть войну!

Об этом кричали заголовки газет. Инженеру Николаю Лебеденко казалось, что они кричат прямо у него в голове.

«Раздавить коварного врага!»

«Позор Германии!»

Он проснулся среди ночи, как от толчка. Во сне к нему пришла идея. Она и разбудила изобретателя.

Идея была простой. Сначала Лебеденко думалось, что она, как и любой сон, при пробуждении обнаружит свою несостоятельность, но этого не произошло. Напротив, чем дольше он размышлял, тем более правильными представлялись окончательные выводы.

В Средней Азии он не раз видел, как арба легко едет по каменистой горной дороге. Там, где застряла бы обычная телега, арба с ее огромным колесом легко преодолевает препятствие.

Необходимо построить такое оружие, которое могло бы, благодаря гигантскому колесу, проходить через вражеские окопы!

Колесо высотой в дом. Вот что нужно. Это спасет Россию.

Николай Николаевич не мог больше спать. Он бросился к столу, зажег лампу, разложил бумаги и и взял чертежный набор.

Вырисовывалась махина, напоминавшая по своей конструкции сильно увеличенный орудийный лафет.

Соотношение высоты передних и задних колес — это все потом. Сейчас главное — набросать общий план, зафиксировать на листках концепцию.

Колеса. Колеса — главное: они обеспечат проходимость всей конструкции. И заодно наведут ужас на врага.

Лебеденко зажмурился. Представил себе: вот движется на него невероятное железное чудовище, размерами превышающее дом!..

И оно не просто движется, оно еще и стреляет!

Наверху будет размещена пулеметная рубка. И надо еще пару пулеметов установить по бокам, в спонсонах...

Два спицевых передних колеса будут диаметром в тридцать футов. Коробчатый корпус — Т-образный, шириной не менее тридцати девяти, а лучше сорока футов. На крайних точках корпуса, выступающих за плоскости колес — вот там лучше всего будет расположить спонсоны с пулеметами.

— Пушки! — произнес Лебеденко вслух. — Можно пулеметы, а можно и пушки! И ехать оно должно очень быстро, верст двадцать в час.

Он закрыл глаза, продолжая сидеть за столом. Колоссальная машина для убийства мчалась перед его мысленным взором, изрыгая пламя. Враг бежал. Кто не успевал бежать, был повержен. Огромные колеса легко перескакивали через окопы, подминали под себя технику, людей.

Вот так Российская империя победит в войне.

Уверенный в успехе, Лебеденко вернулся в постель и проспал крепким сном до самого утра.

21 декабря 1914 года, Москва

— Идея безумная, безумная идея! — повторял Жуковский, расхаживая по комнате.

Именно к Николаю Егоровичу Жуковскому, ученому, профессору, изобретателю, явился утром следующего дня инженер Лебеденко со своим замыслом.

Жуковский обитал в тихом Мыльниковом переулке, в небольшом доме, где было по зимнему времени очень жарко натоплено. Заведовала бытом няня — ветхозаветная старушка, поэтому и обстановка на Мыльниковом была самая старинная.

Тотчас подали самовар и пряники. Лебеденко рассеянно взял чашку, обжегся и заговорил о своем проекте.

— Один я с разработкой не справлюсь, — признал Лебеденко. — Тут расчеты и чертежи нужны, а у меня по этой части мало опыта. Но я попробую отыскать материальные средства. Если там, — он указал пальцем наверх, — убедятся в полезности проекта, то и деньги будут.

— В первую очередь необходим мотор, — сказал Жуковский, едва дослушав изобретателя до конца. — Без мотора ничто с места не сдвинется. А где такой взять? Русского двигателя для вашего мастодонта пока не построили.

— Сделайте расчеты, — повторил Лебеденко, точно в полубреду, — а про мотор не думайте. Пока. Будут расчеты — найдется и мотор. Бог на нашей стороне!  

Проводив странного гостя, Жуковский начал собираться. Он надел широкополую шляпу, плащ-крылатку устаревшего фасона, вышел из дома, сел на извозчика. Все ближние извозчики знали привычки профессора и без лишнего вопроса возили его в Московское Высшее техническое училище, где Жуковский читал лекции и производил опыты в своей аэродинамической лаборатории.

Он вернулся домой к обеду и, по обыкновению, часа два поспал. Затем сел за письменный стол — доканчивать чертежи и расчеты, которыми занимался накануне.

Идея Лебеденко, как ни странно, Жуковского заинтересовала своей крайней необычностью. Он поневоле начал чертить спицевое колесо.

— Нужно как следует рассчитать давление на грунт, — бормотал он.

Жуковский начинал свой творческий путь в те годы, когда велосипед был диковиной. Сам по себе этот колесный «агрегат» увлекал Жуковского как задача теоретической механики, и он по целым дням вычислял — как работают спицы и обод велосипедных колес.

«Я хочу решить велосипед математически», — говорил он.

Теперь ему предстояло «математически решить» чудовище, которое про себя он именовал «Танк Лебеденко» или, еще проще, — «Мастодонт».

Он исписывал листок за листком, и скоро уже странички, покрытые крупными буквами — строки неряшливо загибались книзу, — лежали на столе, на пепельнице, подоконнике, на старинных часах, всегда стоявших на письменном столе Жуковского...

21 января 1915 года, Царское Село

— Государь ждет.

Лебеденко, замирая, вошел в большой кабинет в Александровском дворце Царского Села, где размещалась резиденция государя.

Николай Второй смотрел прямо на него, сидя за столом.

Царь был в точности похож на свои портреты: неподвижное лицо, загадочный — «византийский» — взгляд светлых глаз. И еще он был похож на императора Вильгельма. Это сходство старательно ретушировалось газетными карикатуристами, которые рисовали «Вилли» с цыплячьей вывернутой шеей и непомерными усами.

Царь был спокоен, любезен.

Лебеденко поставил перед ним модель «Мастодонта». Модель была деревянной, размером с игрушку, но могла двигаться: ее снабдили специальным двигателем на базе граммофонной пружины.

— Ваше величество, я пришел рассказать вам, как выиграть войну! — выпалил Лебеденко.

«Мастодонт» поехал.

— За счет размера колеса... — начал объяснять Лебеденко. — Да я, впрочем, лучше покажу.

Модель побежала по ковру.

— Скорей, дайте книгу! — возбужденно крикнул Лебеденко, не помня себя от волнения.

Царь тоже, казалось, забыл о разнице в их положении. Он схватил со стола свод законов Российской Империи и протянул инженеру.

Игрушечный «танк» легко одолел преграду.

Государь подошел к шкафу и вынул сразу несколько больших книг. Скоро они с Лебеденко соорудили в кабинете на полу целую систему препятствий, нагромоздив горы книг.

«Мастодонт» не смущался никакими «монбланами» — деловито жужжа, он крушил воображаемого врага.

— При помощи таких вот машин в одну ночь будет прорван весь германский фронт, и Россия выиграет войну! — горячо заверил Лебеденко.

Николай улыбнулся.

— Господин Лебеденко, — произнес император, — я думаю, у вашего изобретения большое будущее. Считайте меня своим покровителем в этом деле. Я распоряжусь, чтобы вам выделили необходимые средства для постройки. Начнем с суммы в 210 тысяч рублей. Полагаю, этого хватит.

Лебеденко схватился за грудь. Будь времена другие, он бы бросился целовать царю-батюшке руки, но сейчас ограничился поклоном.

При выходе из кабинета он вдруг замешкался и нарочито произнес:

— Гм...

— Да? — Николай поднял брови, глаза его стали круглыми.

— Недавно, ваше величество, доблестными авиаторами армии российской был сбит вражеский дирижабль, — произнес Лебеденко. — Так с него были сняты моторы «Майбах», каждый по двести сорок лошадиных сил, ваше величество!

— Мне об этом известно, — сказал царь.

— Не то чтобы русские изобретатели не способны были построить такой мотор, и даже лучше, — продолжал Лебеденко, — но ведь на это требуется время, а времени-то у нас и нет.

— Я распоряжусь, чтобы «Майбахи» отдали вам, — кивнул Николай.

Аудиенция была окончена.

Май 1915 года, лес в районе станции Орудьева, к северу от Дмитрова

— Почему это в тот лес ходить нельзя? — возмущенно спросила бабка Маланья, когда двое солдат дали ей от ворот поворот, едва она сунулась с корзиной в знакомый лесок. — Я там всегда хворост брала!

— Всегда брала, а теперь не будешь! — отвечали солдаты. — Там, бабка, теперь засекреченный царский объект.

— Чего царский? — не поняла бабка.

— Оружие делают, немца воевать! — объяснили солдаты. — Только это тайна, будешь болтать — тебя как шпионку под расстреляние отдадут.

Бабка, конечно, болтать не стала, но что в лесу возле станции Орудьево какие-то секретные дела делаются, — ни для кого из местных жителей скоро секретом не стало.

Лебеденко вернулся в Москву окрыленный: с деньгами, с царской милостью, с двумя моторами «Майбах». Кроме того, он получил звание капитана.

«Майбахи» решили главную проблему. Каждое из двух больших ходовых колес вращал свой мотор.

Жуковский готов был поверить в проект и с жаром взялся «пересчитывать вещь» — производить расчеты по спицевым колесам.

«Мастодонтом» колесный танк Лебеденко назывался теперь только «в просторечии», а официально именовали его «Царь-танком».

В конструкторском бюро на Садово-Кудринской трудились разработчики — сам Жуковский и двое его молодых племянников, Борис Стечкин и Александр Микулин.

Лебеденко осуществлял общий патронаж и «парил» в высоких сферах.

Заказ на изготовление деталей разместили на заводе в Хамовниках.

— Шпионов надо опасаться, — повторял Лебеденко. — У немцев повсюду свои шпионы.

Поэтому все было доставлено в Орудьево под глубоким секретом и там же, на полигоне за высоким земляным валом и колючей проволокой, началась сборка.

Микулин не любил ездить на полигон. Разве что на моторы поглядеть. Трофейные «Майбахи» были им разобраны, изучены и собраны, и думал он о них постоянно, как о любимой девушке. Хотелось изобрести что-то еще более грандиозное. На триста лошадиных сил, например!

— Давай, живей! — подгоняли рабочих унтер-офицеры, следившие за порядком на полигоне.

— Прямо как в тюрьме мы, — жаловались рабочие.

— Разговорчики! На царя-батюшку трудитесь!

Микулин написал жалобу Лебеденко и попросил его вмешаться: телесные наказания, зуботычины и постоянная брань со стороны начальства, по словам молодого конструктора, только затрудняли работу. Лебеденко обещал вмешаться, но потом забыл.

9 сентября 1915 года, полигон Орудьево

Машина была готова.

«Мастодонт», он же «Царь-танк», во всей красе высился посреди поляны.

Глядеть на него было жутко, аж дыхание перехватывало.

Он и правда был выше дома. Передние колеса достигали тридцати футов, задние — пяти. Перекладина буквы «Т» на корпусе достигала сорока футов.

Высокая комиссия старательно сдерживала чувства. Особенно когда жуткая машина ожила.

«Царь-танк» побежал по настилу. Психологическое воздействие его на противника было несомненным. Все препятствия, какие только попадались ему на пути, — а препятствия эти были в виде березок и других деревьев, — ломались, точно спички.

Затем деревянный настил закончился, и «Царь-танк» моментально завяз в мягком грунте.

Задний управляемый каток в силу своих относительно  малых размеров и неверного распределения веса машины в целом врос в почву. Большие колеса не могли его вытащить. И даже двигательная установка — самая мощная из возможных, — оказалась бессильной.

Некоторое время комиссия наблюдала за тем, как машина борется за свою жизнь. Лебеденко был бледен, как полотно. Микулин шевелил губами — подсчитывал, справился бы в данной ситуации мотор на триста лошадиных сил (лелеемая мечта) или таковой тоже опозорится.

Танк дернулся еще раз.

И тут один из членов комиссии, артиллерии полковник, просто спросил:

— А как насчет уязвимости этого агрегата?

— Что? — не понял Лебеденко. Он считал, что еще несколько рывков, танк освободится, и проект будет признан великолепным.

— Я к тому, что вся эта штуковина слишком большая, — пояснил полковник. — Он ведь очень уязвим, особенно при артиллерийском обстреле фугасными снарядами. Что скажете?

— Не знаю, — Лебеденко облизнул губы.

— Да ведь простой залп шрапнели по спицам колес гарантированно выведет аппарат из строя, — настаивал полковник. — А при удачном попадании в ступицу колеса машина вообще сложится, как карточный домик. Я тут прикинул...

Никто не отвечал.

— Скрытная переброска таких колоссов к фронту не представляется возможной, — подал голос другой член комиссии.

— А как вы планируете их серийное производство? — спросил третий. — Ведь подобных двигателей, насколько нам известно, у нас пока не производят. Нельзя надеяться, что мы постоянно будем сбивать дирижабли с нужными для «Мастодонта» двигателями!

Танк затих.

Комиссия выпила чаю в штабе и уехала писать донесения.

20 сентября 1915 года, полигон Орудьево

— Не могу поверить! — Лебеденко смотрел на телеграмму, где ясно и отчетливо было написано: проект остановлен.

Жуковский и Стечкин уже отбыли в Москву и засели за проект нового двигателя для машины.

Солдаты и рабочие, приданные полигону, продолжали попытки вытащить «Царь-танк» из трясины. «Мастодонт» не поддавался и упорно уходил в землю, подобно былинному богатырю.

И вот комиссия прислала свои выводы. Из-за недостаточной проходимости и, главное, большой уязвимости «Царь-танк» признан непригодным для использования в боевых условиях.

Все, чего добился Лебеденко, — это охраны из взвода солдат, которые продолжали стеречь полигон и скрытое за колючей проволокой в лесу чудовище.

Май 1923 года, станция Орудьево

— Да не бойтесь, ребята! Чего бояться-то? Эта штука-то, чай, не живая, а железная!

— А как оживет?

— Это она при царском режиме, может, и могла ожить, а сейчас не старое время!

Голоса юных пионеров звенели среди деревьев.

Ребята отправились в «Лес танка», как называли это место на станции Орудьева, за металлоломом.

От пионервожатых они слыхали, что когда-то кровавый царизм держал там за колючей проволокой рабочих, чтобы путем жестокой эксплуатации создавать ужасные машины для войны.

И одну такую машину они создали. Но потом Революция освободила рабочих, и они удрали из своего плена, оставив там ржаветь страшное металлическое чудовище.

И вот теперь этот бесполезный металл послужит власти рабочих и крестьян!

— Осторожно, братцы, тут колючка! — сказал один из мальчиков.

Дети переступили через упавшую изгородь, стараясь не пораниться о ржавые колючки. А затем между стволов деревьев выступило Нечто.

Оно было гигантским, безмолвным — и страшным.

Дети застыли, парализованные ужасом.

Как застыли бы немцы, если бы монстр двинулся на них, перескакивая через окопы.

Потом самая младшая из девочек завизжала, и пионеры дружно бросились наутек.

Обсудить сказку вы можете здесь.