61. Фердинанд великолепный

26 мая 1941 года, Бергхоф

Совещание у фюрера было в разгаре.

Большая комната со стенами, отделанными светлым деревом, — фюрер предпочитал простор и открытые пространства, — была обставлена скромно: массивный, четырехметровый дубовый стол у окна, на котором были развернуты карты, и второй стол, поменьше, с креслами вокруг него, — для заседаний.

— Итак, господа, я настаиваю, — говорил фюрер, — на том, что танки должны быть в первую очередь тяжелыми. Толстая броня и длинноствольное орудие — вот залог победы.

Рейхсминистр  по делам вооружений Фриц Тодт осторожно возразил:

— Однако важна маневренность…

Фюрер перебил его:

— Более легкий, хотя и более быстрый танк, всегда будет пасовать перед более тяжелым. Это доказано многолетней военной практикой. Нет, нам нужна всесокрушающая машина!

На лице Тодта проступило недоверие. Он вынужден был проглотить старую мысль, само существование которой сейчас могло уже считаться крамолой:

«Адольф Гитлер, как и многие до него, безнадежно застрял во временах Первой Мировой. Его военный опыт, на который он любит ссылаться, — это окопный опыт… нижнего чина… В то время как необходим более широкий взгляд на вещи…»

Тодт надеялся, что сохраняет достаточно невозмутимое выражение лица.

Вмешался Фердинанд Порше — любимец Гитлера, председатель танковой комиссии Рехйсминистерства, почетный доктор технических наук.

— Фюрер, несомненно, прав. Чем тяжелее танк, тем он эффективнее. Мы уже получаем сведения о том, что у противника ведутся работы над новым типом танка с броней, которая превосходит все у нас имеющееся.

— Если это так, — подхватил фюрер, — то следует срочно разрабатывать новую противотанковую пушку. Пробивная способность ее снарядов должна быть такой, чтобы свести на нет преимущество противника! Надо увеличить калибр, удлинить ствол! Мы должны отреагировать немедленно! Моментально!

— Слишком большая и тяжелая пушка… — снова начал было Тодт.

Порше перебил его, как и всегда, решительно встав на сторону фюрера:

— Мы должны это сделать.

— Хочу отметить, — стоял на своем Тодт, — что тяжелый танк будет нуждаться в ремонте ходовой части или двигателя каждые шестьсот-восемьсот километров пробега. В таком случае гораздо рациональнее было бы сосредоточиться не столько на разработке новых проектов, сколько на производстве запчастей для ремонта тех танков, которые…

Гитлер смотрел на него с неудовольствием.

«Черт побери, — подумал Тодт, с трудом сохраняя самообладание, — кто сказал, что отобрать конфетку у ребенка — это легко? А вырвать у фюрера его любимую идею тяжелого, сверхтяжелого танка — дело практически невозможное»…

— Для начала рассмотрим самый простой, ясный и понятный, — фюрер сделал ударение на слове «понятный», — пример: наши боевые действия во Франции. О да, героическая германская армия лишний раз доказала — Европа должна содрогнуться! Однако мы имели неприятную встречу с британским пехотным танком «Матильда». Как известно, Британия может стать нашей следующей целью. Отсюда совершенно логично следует, что нам необходимо найти способ уничтожать их танки. Не так ли, господин Тодт?

Тодт сделал знак начальнику управления вооружений сухопутных войск Карлу Зауру. Тот кашлянул и начал доклад.

— На данном этапе имеются макеты танков прорыва VK 3601 (H) и VK 4501 (P) — разработки соответственно фирм «Хеншель и сыновья» и «Порше». Это тяжелые танки — тридцать шесть и сорок пять тонн.

Речь шла, собственно, о детище самого Заура, точнее, о детище управления вооружений сухопутных войск. «Хеншель»  подключился к работе несколько позднее.

Фюрер долго, придирчиво изучал макеты, высказывал компетентные рекомендации, по обыкновению обильно сыпал цифрами и фактами и в конце концов обещал щедрое финансирование и вообще — всемерную поддержку.

20 апреля 1942 года, Бергхоф

— Мой фюрер, — новый рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер был спокоен, доброжелателен и терпелив, — специалисты утверждают — и я полностью разделяю это мнение, — что мы не сможем иметь сразу два тяжелых танка, как бы вам этого ни хотелось.

Согласно первоначальному плану выпуска новых тяжелых танков армия должна была получить в октябре сорок второго шестьдесят танков Порше и двадцать пять — Хеншеля.

Шпеер фактически отбирал у фюрера «конфетку» — то, что не удалось осуществить безвременно погибшему Тодту.

— Взгляните, Шпеер, как они элегантны! — Гитлер с улыбкой показал на танк Порше. — Вы как архитектор должны оценить изящество этих линий!

— Не могу отрицать очевидного, — спокойно кивнул Шпеер.

— Вы, конечно, не станете отрицать и другую очевидность: русские запустили танк с длинноствольной пушкой, — продолжал фюрер. — А это значит, что я был прав! Я вообще не понимаю, как можно сомневаться в моих прогнозах.

Гений фюрера победил скептиков. Элегантный, почти пятидесятитонный танк Порше рассматривался как надежда Рейха.

Шпеер пытался выстраивать против неугомонного доктора Порше собственные линии обороны, привлекая экспертов и специалистов, но всё разбивалось об упрямство Фердинанда Порше и благосклонность к нему самого фюрера.

26 июня 1942 года, Берлин

— Шпеер, вы мой друг, — сказал фюрер. Разговор проходил в неформальной обстановке, и Шпеер вновь ощущал влияние необоримого обаяния фюрера. — Вот и скажите мне, как друг со всей откровенностью: как я могу получить новое штурмовое орудие?

— Элегантное? — чуть улыбнулся Шпеер.

Но фюреру было не до обмена милыми шутками.

— Это вопрос первостепенной важности. Кажется, недавние события доказали необходимость применения в первую очередь тяжелой ударной бронетехники.

— О да, — кивнул Шпеер. — Здесь следует принять во внимание тот факт, что переделать под новое орудие «четверку» — PzKpfw IV — затруднительно, если не невозможно. «Хеншель» не успевает с работами по доводке своего тяжелого танка — столь вам любезного, мой фюрер, — ввернул он. — Так что заняться САУ у них просто не будет времени. Возможно, доктор Порше взялся бы за новое штурмовое орудие?

— Предложения? — вскинул голову Гитлер. — Да ладно вам, Шпеер, не темните: уверен, вы явились с готовым решением в голове.

— Гм… Возможно, — не стал отпираться Шпеер. — Предположим, если бы мы передали все готовые шасси «тигров» Порше для этого штурмового орудия…

— Кажется, мы располагаем девяносто двумя готовыми шасси, — выдал Гитлер точную цифру (Шпеер в очередной раз поразился осведомленности фюрера и его удивительной памяти на числа).

— Немало, — подтвердил Шпеер. — Что скажете, мой фюрер? Имея такое количество уже готовых шасси, мы могли бы сравнительно быстро создать штурмовое орудие и таким образом опередить наших врагов…

— Решено, — сказал Гитлер. Такие вещи он действительно всегда решал стремительно, предпочитая блицкриг во всех областях деятельности. — Останавливаем работы над танками Порше и бросаем все силы на штурмовое орудие.

21 апреля 1943 года, Берлин

Гитлер любил красивые церемонии и обладал особым вкусом к их проведению.

Соратники, коллеги и личные друзья, с которыми он только что сидел за столом, «разделяя дружескую трапезу», теперь выстраивались в линию, как для парада.

Новую технику традиционно –Тысячелетний Рейх создал уже немало традиций, — демонстрировали вождям.

Бои в Сталинграде еще раз подтвердили правильность мнения фюрера о том, что вермахту необходимы тяжелые штурмовые орудия, тяжелые танки и тараны.

Самоходное орудие, о необходимости которого твердил Адольф Гитлер, было наконец создано.

Доктор Фердинанд Порше, бледный от волнения, усталый, но торжествующий, старался не встречаться взглядом со Шпеером, которого по ряду причин считал своим противником.

Вообще-то Порше пошел гораздо дальше проектирования САУ — он заодно проработал конструкционную схему танка с задним расположением боевого отделения, вооруженного длинноствольной пушкой.

Но на «элегантные» проекты доктора Порше времени и ресурсов уже не было (тут интриган и скареда Шпеер прав), поэтому ограничились самоходкой.

Конструкторское бюро «Порше» вместе с «Альмеркише Кеттенфабрик» переделали готовые танковые шасси и корпуса для новой САУ.

Затем, после неизбежных доработок, вся документация была передана на заводы «Нибелунгенверк». К началу сорок третьего там скопилось изрядное количество корпусов и шасси, и можно было начинать.

Постепенно одно за другим штурмовые орудия обретали «плоть». Их облик поражал. Кое-кто считал, что новое творение доктора Порше внешне напоминает утюг. Но это, конечно, говорили злые языки.

Однако силуэт их действительно отличался от всех прочих бронетанковых шедевров Рейха.

— Мой фюрер, мы тестировали броню… — говорил Порше. — Ее не в состоянии пробить даже пушка «Тигра»! Это штурмовое орудие — козырной туз в партии с любым противником. Нет танка, который способен одолеть нашу самоходку.

— Дорогой доктор Порше! — Фюрер был растроган: еще бы! Доктор реализовал заветную мечту своего вождя. — Я присваиваю машине имя «Фердинанд» — в знак глубочайшего уважения к вам. Отныне при звуке вашего имени будут содрогаться и побегут любые враги нашей славной, великой отчизны.

30 мая 1943 года, Берлин

«Фердинанд-фатер» — доктор Порше — услышал, как звякнул дверной звонок.

— Кто пришел, Марта? — спросил он служанку.

Приходил почтальон.

Доктор Порше разобрал почту. Газеты, телеграммы…

— Странно, — проговорил он и отправился к себе в кабинет. — Марта, принесите мне в кабинет чаю, — распорядился доктор Порше. — Ближайший час я буду у себя.

Ему необходимо было осмыслить то, что происходило. А точнее — не происходило.

По распоряжению самого фюрера, все самоходки, выходящие из ворот завода, сразу же отправлялись на фронт. Никакие дополнительные испытания не производились.

— Я бесконечно доверяю вам, Фердинанд! — сказал фюрер так мягко и проникновенно, как умел говорить только он.

На фронте уже началось формирование двух истребительно-противотанковых батальонов, вооруженных «Фердинандами».

И теперь доктор Порше ждал: когда же с фронта хлынет поток проклятий.

Фронтовики обычно не стеснялись в выражениях. Слетали гусеницы, перегревались моторы, слабой оказывалась броня, недостаточно мощными — орудия… Во всем виноват конструктор.

А не тот косорукий недоучка-лейтенант, который не умеет обращаться с прекрасной боевой машиной.

…Но жалоб с фронта не приходило. И это начинало пугать доктора Порше. Неужели все так хорошо?

11 апреля 1943 года, Москва

В Центральном Артиллерийском Конструкторском Бюро лежала папка с грифом «Совершенно секретно».

Наркомат вооружений получил сведения о новинках немецкой армии.

«Скоро у противника ожидается появление нового штурмового орудия системы Фердинанда, — вот так, без фамилии, просто по имени, — с пушкой калибра 88-105 миллиметров и броней толщиной 120-140 миллиметров и более».

К описанию, весьма приблизительному, но от того не менее настораживающему, прикладывался рисунок — из разряда «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»: силуэт чего-то похожего на русскую печку, но с пушкой.

Вывод был прост: нужно срочно проектировать орудие, способное проломить эту броню. Желательно с расстояния не менее пятисот метров, а лучше — километра.

10 июля 1943 года, расположение Центрального фронта, район Курска

В штабе пятерых офицеров Главного Артуправления Красной Армии встретили немного сконфуженно.

— Не хочется сообщать вам, товарищи, неприятную новость, но «Фердинанда» мы пока потеряли.

— Вы сообщали, что захватили подорвавшееся на минном поле новое немецкого штурмовое орудие?

— Было дело… Самое время разобрать эту штуку да посмотреть, что у нее внутри, но вот незадача: территория, на которой он находился, сейчас опять временно у немцев, так что до «Фердинанда» нам не добраться. А вы, товарищи, подождите у нас немного. Уверен, скоро появятся новые экземпляры для препарирования. Наступление наше развивается успешно!

15  июля 1943 года, район станции Поныри

Майор Тютюнник не стеснялся в выражениях, когда описывал офицерам Артуправления ход событий минувших нескольких дней.

— Этот их «Фердинанд» в лоб не пробить ничем, — рассказывал он, — нужно заходить сбоку. Они, конечно, такого стараются не допускать, чуть что — задний ход и опять к нам лобовой броней.

— Рассказывайте про сражение у станции Поныри, товарищ майор.

— Немцы старались прорваться туда с фланга, через совхоз «Первое мая». Мы как поняли, что «Фердинанды» не пробьешь, просто пропустили их. Там дальше у нас было минное поле, ну они и... — Майор с удовольствием объяснил коротким энергическим словом, что случилось с «Фердинандами» на минном поле. — Убрать свои подбитые САУ немцы не могли, им и мы мешали, тут пехота постаралась, да и тяжелые эти орудия. Так и торчат там.

— Как они применяются? — настаивали офицеры. — Какую тактику используют немцы?

— Тут надо признать, они подготовились. Ломят вперед и ведут огонь с коротких остановок. Дальность у них — от километра до двух с половиной. Ну и чуть что, как я уже говорил, — задний ход, к прикрытию — и оттуда опять лобовой броней к противнику. Грамотно, в общем. У нас пока нет такого орудия, чтобы их пробить.

— Сколько «Фердинандов» сейчас в нашем распоряжении?

— Мы подсчитали, вроде двадцать или двадцать одно, — сказал майор Тютюнник. — Разрешите идти?

Смертельно уставшего майора отпустили.

«Фердинанды», доставшиеся «красным», находились на минном поле, начиненном фугасами из трофейных крупнокалиберных снарядов и авиабомб.

Разорванные гусеницы, разрушенные опорные катки — все это работа мин. Несколько машин имели повреждения ходовой части — в них попали снаряды. Один «Фердинанд» был уничтожен с воздуха — «Пе-2» точно попал в него бомбой.

— В общем, серьезная штуковина, — подытожили советские специалисты. — Тут надо думать и думать…

© А. Мартьянов. 14.04. 2013.

• Обсудить на форуме.