39. Тяжелая супружеская чета
Январь 1915 года, Лондон
— Британия — страна парадоксов, — заметил глава комитета сухопутных кораблей Юстас Теннисон д'Энкур. — Мы говорим о машинах, которые определенно ездят по земле, как о военных кораблях.
— Новые вещи появляются в нашей жизни с такой удивительной стремительностью, — отозвался майор Хетерингтон, — что зачастую мы даже не знаем, в какую сферу нашей деятельности пристроить новую «игрушку». Лично меня не удивляет, что проекты танков рассматриваются военно-морским ведомством.
— Не забудьте авиацию, — добавил д'Энкур. — Мы неразрывно связаны с авиационными базами морского флота.
— Все это так сложно... если задумываться, — признал Хетерингтон. — Но я предпочитаю размышлять о вещах весьма конкретных.
— Новый проект сухопутного крейсера? Нам не терпится его увидеть.
«Мне определенно нравится, что в службе морской авиации Адмиралтейства так много инициативных офицеров, — подумал д'Энкур. — Каждый из них душой болеет за свое детище... Возможно, с чрезмерной страстностью... Но, с другой стороны, это ведь и хорошо!»
Майор Хетерингтон начал объяснять.
Его крейсер представлял собой гигантскую трехколесную машину — длиной в девяносто футов, шириной в семьдесят два фута, высотой в сорок два фута.
— Монстр! Махина! — восклицал Хетерингтон, забыв о необходимости соблюдать типично британскую сдержанность. — Вы можете себе это представить?
— В самых общих чертах, — чуть улыбнулся д'Энкур. — Это будет монстр.
— Трехголовый монстр, — добавил Хетерингтон. — Мы планируем поставить на крейсер три башни, защищенные толстой броней. Пушки — четырехдюймовые.
— Какой же двигатель в состоянии стронуть с места вашего «голиафа»? — спросил д'Энкур.
«Не волноваться, — приказал он себе. — Сначала разобраться во всех деталях, потом попробовать создать модель. Нам необходимо прорвать фронт. Эта война застряла на месте, буксует — ни туда, ни сюда. Продвижение войск на пару километров уже рассматривается как успех. Если так продолжится и впредь... Черт побери, Британия слишком мала для подобных экспериментов».
— Мы предполагаем установить на нашем крейсере двигатель Дизеля в восемьсот лошадиных сил. Электрическая передача. Машина будет развивать скорость до восьми миль в час, преодолевать стенки высотой до восемнадцати футов — шести метров, если говорить «по-немецки»...
— А водные преграды? — спросил д'Энкур.
— О да. Глубокие реки. Машина в состоянии форсировать Рейн.
— Вы думаете как стратег, — похвалил д'Энкур. Его лицо оставалось мрачным: он боялся поверить в успех.
Февраль 1915 года, Дюнкерк, комитет сухопутных кораблей
Хетерингтон сохранял непроницаемый вид.
Это давалось ему с большим трудом. Его драгоценное детище — отвергнуто.
Не дошло даже до строительства опытного образца. Простые перерасчеты показали, что действительный вес машины
«зашкаливает»: не триста тонн, как было написано в изначальном проекте, а вся тысяча.
Тысяча тонн! Это какой же потребуется двигатель?
И скорость... не более трех миль в час. С такой скоростью фронт не прорвешь.
Но главная причина — слишком большая уязвимость сухопутного крейсера. Всей его брони не хватит, чтобы защитить его от огня тяжелой артиллерии.
«Мы не можем тратить такие большие средства на создание заведомо провальной машины».
«Невозможно».
«Не представляется реальным».
Да, это конец...
Хетерингтон знал, что одновременно с ним над проектами сухопутных крейсеров работают и другие. Такие же честолюбивые — и ради себя, и ради своей страны.
Кому-нибудь из них повезет.
Сентябрь 1915 года, Лондон
Инженер Триттон постучал в дверь кабинета.
— Входите, для вас всегда открыто! — донесся голос лейтенанта Уилсона.
Лейтенант Королевского флота, один из самых перспективных морских офицеров, почти с самого начала войны был переведен в комитет сухопутных кораблей.
Сейчас вместе с Триттоном он работал над проектом нового «танка».
Здоровый английский соревновательный дух подстегивал изобретателей. Это было похоже на джентльменское пари. Но только еще более благородное. Потому что выигрыш — победа Англии в войне.
— Как вы узнали, что это я? — удивился Триттон, входя в комнату.
Как всегда, он чуть не споткнулся об огромный фикус в кадке, стоявший возле порога. Он подозревал, что это жуткое с виду растение, которое из последних сил борется за жизнь в прокуренной комнате, имеет для Уилсона какое-то сентиментальное значение.
— Во-первых, я никого, кроме вас, не жду, — откликнулся Уилсон, — а во-вторых, у каждого человека своя манера стучать в дверь. Показывайте, что у вас сегодня. Я тоже тут кое-что набросал...
Они погрузились в исследование чертежей.
15 сентября прошли первые испытания первого варианта их совместного детища.
— Знаете, Уилсон, эта машина обладает определенным внешним сходством с вами, — прошептал Триттон на ухо Уилсону. — Думаю, мы так ее и назовем — «Маленький Вилли».
— Черт побери, вы меня крайне смущаете! — ответил Уилсон, но против воли рассмеялся.
«Маленький Вилли» не слишком хорошо проявил себя на испытаниях. По правде сказать, он провалился.
Огромный жестяной куб, прикованный огромной массой к двум тщедушным гусеницам, медленно проехал несколько метров и потерял траки.
Теперь, по крайней мере, было ясно, в каком направлении следует развивать проект.
— Самая главная наша проблема — как и у прочих бронированных машин, кстати, — малая ширина преодолеваемого рва, — сказал Триттон. — Используя обычную тракторную гусеницу, решить эту задачу невозможно.
— Вы слышали об изобретении Мэкфи и Несфильда? — осведомился Уилсон. — Я имею в виду ромбовидную форму, которую можно придавать гусенице. Думаю, в большой степени это поможет нам устранить недостаток. Предлагаю также применить большие опоясывающие гусеничные ленты.
— Кстати, — сказал Триттон. — Еще одно. Один из работников комитета...
— Дейнкурт? — перебил Уилсон. — Я его хорошо знаю. Он и к вам приходил?
— Мог бы сэкономить время и прийти к нам обоим, — ответил Триттон. — Я считаю, что он прав: следует размещать вооружение в боковых полубашнях. Давайте попробуем сейчас перекомпоновать то, что у нас уже есть...
2 февраля 1916 года, Хатфильдский парк, недалеко от Лондона
Танк выехал на позицию и развернулся.
Эту машину назвали «Большой Вилли». «Вилли» и вправду «подрос»...
Дейнкурт совершенно искренне считал этот аппарат своим детищем.
Еще бы! Ведь именно ему было поручено руководить постройкой первого опытного образца. Он называл себя «пионером» и говорил — то ли утешая себя, то ли оправдываясь:
— Работа пионеров всегда требует много времени. Нам не удалось избежать ни одной проволочки. Подводные камни противодействия, предательские мины равнодушия — все это преграды на нашем пути, воздвигаемые теми, кто хочет заградить дорогу прогрессу.
И все-таки бронированный самоходный аппарат создан. Одновременно с работой над машиной проводилась подготовка людей, способных ею управлять.
Экипаж сухопутного крейсера состоял из восьми человек: командир танка выполнял функции стрелка из лобового пулемета; водитель; двое наводчиков и двое заряжающих; в проходах и кормовой половине корпуса находились два помощника водителя.
Оставалась возможность размещения и девятого члена экипажа — в корме, у радиатора. Из личного оружия он будет оборонять кормовой сектор от вражеской пехоты.
Все продумано, осталось только найти и подготовить людей.
Чтобы оградить страшную английскую машину от интереса немецких шпионов, хитроумный Суинтон — к тому времени уже занявший пост секретаря комитета имперской обороны, — исходно предложил назвать ее «резервуаром», «баком», то есть «танком».
«Предполагается перебросить столько-то резервуаров» — подобная фраза, перехваченная немецкой разведкой, вряд ли возбудит ее интерес к предмету.
Специально для испытаний была подготовлена экспериментальная площадка. На ней воспроизвели во всех подробностях детали разбитого поля битвы: траншеи, проволочные заграждения, воронки от снарядов.
— Лорд Солсбери, Англия никогда не забудет, чем вы пожертвовали ради ее победы, — с чувством произнес Уинстон Черчилль.
— Я знаю, — хладнокровно произнес в ответ лорд Солсбери.
Поскольку испытания танка должны были проходить в условиях полнейшей секретности, «поле битвы» оборудовали на... частном поле для гольфа, принадлежавшем лорду Солсбери.
Любой гольфист поймет, насколько героическим и самоотверженным было это решение.
— Готов, сэр! — водитель танка Чарли Мэйган отсалютовал и полез внутрь «Большого Вилли».
Демонстрация возможностей танка была ошеломляющей. Он справился со всеми препятствиями, доказал, что танк в состоянии разрушать заграждения из колючей проволоки — гораздо лучше, чем артиллерия.
— Я должен посмотреть все сам! — воскликнул Черчилль и, не слушая никаких возражений, подошел к танку.
Чарли Мэйган открыл для Первого лорда Адмиралтейства дверцу.
— Прошу, сэр!
Черчилль, пыхтя, полез внутрь танка.
— Здесь чертовски здорово, хоть тесно и душно! — донесся его голос. — Джентльмены, я влюблен!
Лорд Китченер, однако, проявил скептицизм по отношению к новой машине.
— Эта маленькая красивая механическая игрушка быстро станет мишенью для вражеской артиллерии.
Судьба танка опять повисла на волоске.
8 февраля 1916 года, Хатфильдский парк, недалеко от Лондона
— Ваше величество! — флотские офицеры, приписанные к сухопутному крейсеру, лейтенант Уилсон, лорд Адмиралтейства — все склонили головы.
Король Георг V смотрел на «Большого Вилли», не скрывая почти детского восхищения.
— Я думаю, эта машина поможет нам выиграть войну! Я могу увидеть ее в действии?
— Разумеется, ваше величество! — ответил Черчилль и сделал знак Мэйгану. — Я уже испробовал ее и могу заверить: она совершенна.
Король «дал отмашку», и «Большой Вилли» пошел в производство...
Именно этот танк стали называть впоследствии «Мать» Mark-1 (Mk.I) — «Самка». Более тяжелый «Самец» получил две морские шестифутовые пушки. «Самка» несла пулеметы «Виккерс».
Этот танк представлял собой бронированную ромбовидную коробку, обведенную по корпусу стальной гусеницей. Броня в пять —
десять миллиметров толщиной защищала от пуль, шрапнели, легких снарядных осколков. В бортовых полубашнях — спонсонах — размещалось вооружение.
15 сентября 1916 года, берег реки Сомма
Сорок девять бронированных коробок высотой в два человеческих роста медленно ползли по земле, издавая адский грохот и рев, испуская клубы дыма.
Бронированные чудовища разнесли проволочные заграждения, одолели первую линию окопов.
Их гусеницы давили блиндажи и укрепления.
Англичане прорвали фронт и продвинулись на пять километров — для позиционной войны колоссальный успех...
И не было в те дни для немецких солдат ничего ужаснее этих бронированных махин.
© А. Мартьянов. 2012
Обсудить сказку вы можете здесь.
| 40. Война разведок | 39. Тяжелая супружеская чета | 38. Трактор для колосьев смерти |
