67. По вражеским тылам
5 ноября 1943 года, Москва
«Наступать, — размышлял Сталин. — К двадцать шестой годовщине Октября необходимо взять Киев. И дело не только в том, что это будет идеологически правильно, не только...»
Верховный отдавал себе отчет в том, что стремительное наступление приведет к жертвам. Но эти жертвы будут гораздо более тяжелыми, если операция затянется.
Развивая успех, следует перерезать железную дорогу Киев — Фастов. Завтра, крайний срок — послезавтра. А потом — Киев и полное изгнание немцев из Правобережной Украины.
Директива была подписана.
6 ноября 1943 года, ставка Гитлера
Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн верил в судьбу, в рок. И понимал: судьба бывает отчаянно несправедлива. Кажется, победа уже в руках, еще немного — и дотянешься, коснешься ее кончиками пальцев... Но затем происходит нечто непонятное, и она ускользает.
Участок фронта на Днепре, зона ответственности германской Четвертой танковой армии, с трудом сдерживал атаки Советов.
Манштейн знал: главное — понять, имеет ли очередное наступление русских некие далеко идущие цели или же противник пытается занять плацдарм западнее Днепра.
Русские научились исключительно ловко имитировать направление главного удара — с тем, чтобы потом атаковать совершенно в другом месте. И сил у них все прибывает.
Новые танки приходят из-за Урала.
Четвертая танковая задыхается. Уже пятого ноября Манштейн понял: Киев не удержать. Северный фланг, порученный Четвертой, будет смят.
Единственная надежда — бросить все силы сюда, на помощь Четвертой. На подходе находятся еще три танковые дивизии. Манштейн жаждал заполучить их.
Но фюрер... Он категорически приказал использовать эти дивизии в нижнем течении Днепра.
Манштейн вылетел в Ставку.
Гитлер встретил его мрачно. Гипнотизирующий взор фюрера пронзил фельдмаршала, но Манштейн собрал всю волю в кулак и постарался не опустить глаз.
Он слишком хорошо знал, как Гитлер умеет подчинять себе людей. Многие, слишком многие спасовали перед этим магнетическим взглядом!..
— Мой фюрер, — заявил Манштейн, — мне нужны эти три дивизии. Иначе придется оставить Киев.
— Я не намерен, — холодно ответил Гитлер, — упустить единственный в своем роде шанс удержать Крым. Сейчас у нас есть для этого силы.
— Но Киев... — снова начал Манштейн.
Рейхсканцлер перебил его:
— Под Киевом мы не в состоянии достичь такого решительного успеха, как в Крыму. Если я сейчас переброшу танки к вам, мы не удержим ни Крым, ни Киев. Все погибнет.
— Мне тяжело признавать это, но... — снова попытался Манштейн.
Гитлер не дал ему договорить. Он почти закричал:
— Вы понимаете, что необходимо, просто необходимо показать нашей армии, что она еще в состоянии наносить успешные удары? И кроме того — Никополь, месторождения марганца... Нам необходим Крым. Он куда важнее, чем Киев. Если русские захватят Крым, они получат тем самым плацдарм для действий своей авиации против румынских нефтяных промыслов.
— Мой фюрер, я прошу прощения за то, что употреблю английское слово, — храбро сказал Манштейн, — но я джентльмен. И прошу не за себя, даже не за свою карьеру. Риск на нашем северном фланге чрезвычайно велик. Если Четвертая танковая сейчас дрогнет — тем самым будет решена судьба групп армий «Юг» и «А».
— Да, — медленно проговорил Гитлер, — риск весьма велик. Но в сложившейся обстановке я готов пойти на это. — Фюрер не стал употреблять английское слово «джентльмен», слишком уж велико было его отвращение к Англии. Он просто добавил: — Я готов взять на себя этот риск, если вы боитесь, фельдмаршал.
Манштейн вышел взбешенный, смущенный — и готовый к поражению, которое сейчас уже представлялось ему неизбежным.
Он отдал приказ оставить Киев.
7 ноября 1943 года, Белая Церковь
Генерал-фельдмаршал Манштейн собирал силы.
Из Франции прибыла 25-я танковая дивизия. Сто новых танков «Тигр».
Манштейн не обольщался: для большинства этих танкистов первое столкновение с русскими дикарями будет означать шок. Он уже видел, как это бывает.
«Многие погибнут, — думал генерал-фельдмаршал, — но остальные обретут мощь невиданной силы».
Люди посмеивались, переговаривались, собирались возле своих танков. Курили, показывали товарищам фотографии невест.
А завтра они будут брошены в страшную мясорубку. Но никто из них и виду не подает, что страшится. Настоящие арийцы, опора Германии.
Сюда же должна была с минуты на минуту прибыть танковая дивизия СС «Рейх». Ожидалась и пехота.
Для контрнаступления почти все готово.
7 ноября 1942 года, район Фастова
Командующий 1-м Украинским фронтом генерал Ватутин был краток.
— Мы не должны позволить противнику организовать оборону. Продвигаемся вперед. Преследуем днем и ночью, выходим на тылы отходящего врага, окружаем и уничтожаем его.
Заревели танки.
91-я отдельная танковая бригада полковника Якубовского рванулась вперед.
В семь часов утра советские танкисты отмечали красный день календаря на окраине Фастова.
Сражение завязалось у железнодорожной станции. Немцы оборонялись отчаянно, и Якубовский начал понимать, что может увязнуть в боях на окраине города.
Но помощь пришла быстро: к Фастову прибыли части Шестого гвардейского танкового корпуса генерала Панфилова.
Вагоны на станции слетали с рельсов, взрывались. Горели цистерны, огонь перекидывался на здания.
Танки входили в улицы, вели огонь по зданиям. Шли «лесенкой», прикрывая друг друга.
К середине дня пошел дождь.
Немцы, огрызаясь, отходили от Фастова на Белую Церковь.
— Сколько эта земля видела сражений, — задумчиво произнес полковник Якубовский.
Он вышел из командного танка, осмотрелся. Площадь лежала в развалинах. Трудно было даже определить, что за здания здесь находились: рынок, городской совет, дворец культуры?..
Угол широкой улицы занимал развороченный танк с наполовину снесенной башней. Немецкий танк, «Тигр». Машина очень хорошая, заслуживающая всяческого уважения.
— Кто подбил «Тигр»? — спросил Якубовский.
— Выясним... — Адъютант отлучился и скоро привел дочерна закопченного человека с ожогом на щеке.
— Сержант Казаков, — представился тот.
— Ты подбил «Тигра»? — строго, словно готовясь сделать выговор за сломанную вещь, спросил командир.
— Наш экипаж, товарищ полковник, — поправил сержант. — Дорого пришлось заплатить — командир младший лейтенант Кутузов погиб.
Якубовский присмотрелся — сержанту было лет двадцать, если не меньше. «Представлю к награде, — решил он. — Весь экипаж представлю».
Бои предстояли тяжелые.
Немцы так запросто с Фастовом не расстанутся. Разведка докладывает о прибытии свежей 25-й дивизии из Франции. И эсэсовцы подтянулись, танковая дивизия «Рейх». Это серьезный противник.
А погода подвела: из-за дождей дороги стали почти непроходимыми. Мотопехота и артиллерия отстали от танковых частей. Да и танкам приходилось нелегко.
8 ноября 1942 года, район Фастова
Танки 55-й бригады упорно шли по грязи. Той самой, которая была непроходима для немецких «коллег»: если верить пленным, те всерьез считали знаменитые русские дороги каким-то тайным оружием Советов.
Накануне в бригаду приезжал командующий армией Рыбалко. Задача, им поставленная, была не из легких: прорваться в глубокий тыл врага. Цель — крупное село Паволочь.
— Хорошо, что дождь, — говорили танкисты. — Погода нелетная.
Германская авиация продолжала оставаться серьезным врагом. Хотя уже далеко не таким страшным и действующим настолько безнаказанно, как в первые месяцы войны.
— ...Стой!
У деревянного моста через речку Каменку машины остановились. Вперед выдвинулись саперы.
— Заминировано!
Танки подтягивались к переправе. Люди курили, поглядывали на небо, на неторопливо и умело работающих саперов.
Зачем торопиться, захватывать рубеж Паволочь — Попельня, держать его до подхода сил всей Третьей армии? Рядовые танкисты этим вопросом не задавались. Наступают — вот что хорошо. Это — главное.
А какие там стратегические расчеты — это дело командования.
Расчеты же были такие, что следовало поскорее разобраться с «французской» 25-й танковой дивизией немцев...
— Артиллерийская батарея и второй танковый взвод Максимова — в засаду, — пришел приказ. — Встретите немцев огнем на дальних подступах. Пусть развернутся к нам раньше времени. Главным силам бригады продолжать движение на Паволочь.
Туман сгущался. Видимость была нулевая.
В этом тумане скрытно друг от друга передвигались крупные силы неприятелей.
Пятьдесят пятая танковая — советская — шла на запад.
Двадцать пятая танковая — немецкая — на восток.
Затем немцы, как и планировалось, наскочили на советскую артиллерию. В тумане начался обстрел.
В небо ударили взрывы. Темнело, ночь вспыхивала багровым. В селе Паволочь слышали бой и видели пожар.
Навстречу советским танкистам выбегали люди:
— Сынки! Вы пришли!
— Что горит? — свирепо спросил командир бригады.
Уничтожались тылы двадцать пятой бригады — свеженькой, только с Ла Манша...
Десятки цистерн с бензином пылали, и на фоне огня метались фигурки людей. Мотоциклы, даже танки — все выглядело маленьким на фоне грандиозного пожара...
На мокрой, смятой карте почти стерлись следы синего карандаша — пометки, сделанные в штабе два дня назад.
Судя по карте, бригада действительно зашла в глубокий тыл врага.
9 ноября 1943 года, 4 часа утра, район села Паволочь
— Заночуем здесь, — решил лейтенант Лютцов.
Мотострелки 146-го полка, входящего в двадцать пятую танковую дивизию, устали, вымотались. С берегов Атлантики они, можно сказать, рухнули в эти мрачные украинские леса.
Им предстояло отбить у русских и удержать Киев. Говорят, красивый и большой город.
Техника, люди — все нуждалось в отдыхе.
Лютцов не вполне был уверен в том, что означал ночной пожар. Он подозревал худшее — русские сожгли цистерны с горючим для немецкой техники. Проклятые Partisanen! Говорят, эти бандиты здесь так и кишат...
Добравшись в темноте до села — как там оно называется, — мотострелки расположились на ночлег.
...— Подъем, фрицы!
На редкость неприятный голос принадлежал на редкость неприятному типу: с ожогом на щеке, в танковом шлеме, в прожженном комбинезоне. На шее автомат.
Лютцов вскочил, рванулся к выходу из избы, оттолкнул русского, который мешал ему выйти.
Русский, ухмыляясь, не препятствовал. Лютцову стоило бы насторожиться — дурная примета, определенно, — но он был слишком ошеломлен случившимся.
Деревню окружали тридцатьчетверки. Везде находились русские.
Мотострелки бросились к своим машинам. И опять же, русские не мешали им. А это могло означать лишь одно.
Ни мотоциклов, ни танков там, где их оставили накануне, больше не было.
— В лес! — крикнул Лютцов.
Кто мог, метнулись в сторону леса, но там их быстро перехватили: засада была наготове.
Медленно, один за другим, немцы бросали оружие и поднимали руки. Почти пятьсот человек попали в плен. 146-й гренадерский мотострелковый полк прекратил свое существование.
© А. Мартьянов. 16.07.2013
Обсудить сказку вы можете здесь.
| 66. Воронежский рубеж | 67. По вражеским тылам | 68. На Киев! |
