72. Танки на Неве
8 ноября 1941 года, Ленинград
Командующий Ленинградским фронтом генерал-полковник Хозин взял трубку, левой рукой пригладил волосы и, хотя собеседник не мог его видеть, встал и выпрямился.
— Слушаю, товарищ Сталин. Хозин у аппарата.
Знакомый голос медленно, спокойно, с едва уловимой ноткой недовольства осведомился:
— Почему до сих пор не прорвано кольцо окружения Ленинграда?
— Операция продолжается, — сказал Хозин.
— Медленно продолжается, Михаил Семенович! — перебил Верховный. — Что конкретно делается для того, чтобы пробить дорогу на восток? До соединения с 54-й армией Невской оперативной группе нужно пройти всего-ничего — семь километров.
— Да, но...
— Если потребуется пожертвовать несколькими дивизиями для достижения этой цели, — отчетливо произнес голос в трубке, — сделайте это.
Хозин вызвал к себе генерала Конькова, командующего Невской оперативной группой.
...Маленький плацдарм в районе Московской Дубровки был захвачен еще в сентябре, буквально через несколько дней после того, как немцы, заняв Шлиссельбург, окружили город Ленина.
Пятачок земли примерно в два километра шириной и около километра глубиной. После тяжелых боев, когда приходилось отступать, оставляя один пункт за другим, этот плацдарм оставался единственной надеждой прорвать блокаду.
— Товарищ Сталин поставил задачу: с Невского пятачка нанести решающий удар по врагу. Смотрите, — Хозин расстелил карту, испещренную пометками, — мы можем сократить тыловые, артиллерийские части, подразделения связи, ПВО и передать бойцов в дивизии на «пятачок». Далее. На плацдарм необходимо переправить до сорока танков. Машины уже подготовлены. Артиллерию довести до шестисот орудий и минометов.
Коньков долго молчал, не сводя глаз с карты. Он видел не лист бумаги, не схемы и линии, а широкую ленту реки, развалины бумажного комбината, разбросанные по берегу обгоревшие шлюпки, катера, разваленные понтоны...
Наконец он тихо произнес:
— Как оттуда наступать-то, с нашего «пятачка», ведь там ни маневра, ни флангового удара не применишь...
Хозин взглянул на него глазами, светлыми от бессонницы, и ровным тоном ответил:
— «Невский пятачок» у товарища Сталина отмечен на карте. В Ставке все знают и понимают куда больше нашего.
16 ноября 1941 года, Ленинград
— Да, товарищ Сталин, — начальник штаба Ленинградского фронта генерал-майор Дмитрий Николаевич Гусев демонстрировал полную уверенность, надеясь, что собеседник на другом конце телефонного провода в это поверит, — сомнений нет: мы с товарищем Ждановым абсолютно убеждены в скором прорыве на восток. Противник сильно подорван.
— Странно он как-то «подорван», товарищ Гусев, — послышался ровный голос Сталина, — если с места не двигается. Сколько танков сейчас на плацдарме?
— Двадцать КВ, десять Т-34 и шестнадцать легких, экранированных дополнительной броней. Работы проводили своими силами на заводе.
— Действуйте активнее, — сказал Сталин. — Ленинград нужно деблокировать.
8 декабря 1941 года, район бумажного комбината, берег Невы
Капитан Мазур убрал карту. Танковой роте, которую он возглавлял, было приказано сосредоточиться в роще у бывшего бумажного комбината. Отсюда до берега Невы оставалось триста метров.
Здесь ни мгновения нельзя было прожить спокойно: местность простреливалась противником.
Мазур хмурил брови, покусывал обветренные губы. Зима уже давала о себе знать, с Невы дул пронизывающий ветер, было холодно. Десять легких танков БТ-7, которые он доставил на «пятачок», были старыми и изношенными.
Электрооборудование то и дело отказывало, горючего не хватало, поэтому пришлось половину танков буксировать.
Плохо было и другое: члены экипажа ослаблены голодом. Только недавно штаб фронта распорядился выдавать механикам-водителям продукты по нормам, установленным для войск первого эшелона.
И все равно нескольких пришлось отправить в госпиталь...
Комбат сто восемнадцатого отдельного танкового батальона майор Тимофеев вернулся из штаба Невской оперативной группы собранный, спокойный. Задача была поставлена.
— Приказано прибывшие танки держать в боевой готовности, — сообщил он. — На плацдарме имеются подбитые машины. Их приказано эвакуировать и направить для ремонта на ленинградские заводы. Теперь всем отдыхать, а ночью нужно будет разведать местность и определить, где находятся подбитые танки, в каком они состоянии и как их можно эвакуировать.
11-12 декабря 1941 года, берег Невы
На нейтральной полосе стоял безжизненный танк КВ-1.
— С него бы начать, — заметил капитан Мазур. — Взять баллоны со сжатым воздухом, запустить двигатели…
— А баллоны как дотащим? — поинтересовался старший сержант Ставницкий.
— На санях-волокушах, — вместо капитана ответил ему сержант Васечкин. — Только бы внутрь забраться, поглядеть, чего там поломано… Может, и правда удастся двигатель запустить? Тогда своим ходом до большой земли доберемся.
— Самое трудное — это попасть в танк, — задумчиво проговорил Мазур. — В этот момент врагу проще всего будет подстрелить вас. Ну а ускользнете — танк вас защитит.
Луна сияла ярко, заливая призрачным светом широкую реку. Танкисты спустились на лед. Ползли и останавливались, скрываясь в воронках, траншеях. Немцы пока молчали.
Громадина танка росла впереди.
— Люк механика-водителя открыт, — шепнул Васечкин.
Ставницкий проскользнул внутрь и открыл аварийный люк в днище. Васечкин разгреб снег, расчистив проход между катками, и подтащил волокуши с баллонами.
И тут противник открыл огонь.
Спрятавшись под танком, Васечкин ждал, пока стрельба прекратится.
— Сидишь тут весь как на ладони, — проворчал он. — Шевельнешься — сразу приметят.
— Стихло, давай, лезь внутрь, — откликнулся старший сержант. — Я тут двигатель посмотрел пока. Ходовая часть по всем признакам в порядке, попробуем завести. У тебя что?
— Гусеница разбита. Это я налажу.
…Приближалось утро, а завести мотор все не удавалось. Двигатель давно не работал. Чтобы провернуть коленвал, давления в баллонах не хватало.
— Давай-ка мы их подогреем, — предложил Васечкин и, смочив ветошь бензином, поджег.
— Черт, задушил! — Ставницкий закашлялся. — Убить нас хочешь!
Васечкин, весь в копоти, блеснул глазами:
— Зато двигатель заведем.
Мотор ответил на все попытки танкистов чиханием, после чего заглох окончательно. В этот же момент немцы снова открыли огонь по танку.
Машина дрожала и тряслась, но броня держала. Сержанты лежали на днище, ждали, пока пальба затихнет.
— Давай, вроде отстали…
Васечкин открыл сразу оба баллона, и двигатель заработал.
— Газку! — закричал Ставницкий.
Танк сдвинулся с места и пошел…
Стрельба с берега возобновилась. Танк трясся, вздрагивал, затем встряхнулся, развернулся и застыл.
— Все, Васечкин, сдох мотор, — высказался Ставницкий. — И гусеницу, кажется, опять нам сорвали.
— Вылезаем, — предложил Васечкин.
— Аварийный люк заклинило, — сообщил Ставницкий. — Через основные люки полезем — постреляют нас, вон — уже светает. Мы и так-то тут как на ладони.
— Придется ждать темноты, — вздохнул Васечкин. — Ох, поколеем мы тут!..
Время тянулось бесконечно.
— И говорят еще, зимний день короток, — ворчал Васечкин.
Но даже самый длинный из коротких дней заканчивается.
— Васечкин, живой еще? — то и дело окликал Ставницкий.
— Сам-то ты как?
— Стемнело. Была не была!
Батальонный фельдшер ахнул, когда к нему притащили двух шатающихся бойцов с белыми пятнами на щеках, ошалевших от голода и спирта.
— Валенки снимайте, пальцы, пальцы покажите! — распорядился фельдшер.
Он боялся, что отмороженные пальцы придется ампутировать.
— Вот что значит — молодость, — вздохнул с облегчением фельдшер, когда убедился в том, что с обоими сержантами все в порядке. — Давайте-ка в госпиталь. Машина есть?
Через неделю герои вернулись в строй.
20 декабря 1941 года, берег Невы
Капитан Захаров хмуро смотрел на бойцов.
— Еще раз объясняю и показываю. Отдельно объясняю товарищам, которые считают, что эвакуация танка — это увлекательная прогулка под вражеским обстрелом.
Ставницкий вспыхнул, но промолчал.
Захаров прибавил:
— Мы не можем позволить себе терять людей не в сражениях. Подбитый танк, да еще с непрогретым двигателем, завести нереально. Спасибо, помогли саперы и моряки, раздобыли тросы и полиспасты, наморозили на льду переправы. Теперь так. На правом берегу — танк-буксир. От него через Неву тянется трос. Трос проходит несколько полиспастов на поворотах и крепится к поврежденному танку. В момент прикрепления троса можно проявлять геройство. — Он снова посмотрел на Ставницкого и едва заметно вздохнул.
Захаров был уже не молод, прошел несколько войн. Столько таких Ставницких погибло на его глазах!..
— Далее. Тягач трогается с места, — продолжал Захаров все тем же ровным тоном, — и наш подбитый танк на виду у немцев трогается с места. Он движется по «пятачку», затем через Неву и попадает на правый берег. Там его подхватывают другие тягачи и прячут в рощу, где маскируют среди остальных танков. Вопросы есть?
Вопросов не было.
К концу года удалось эвакуировать девять подбитых танков.
23 февраля 1942 года, берег Невы
В «ленинской комнате» было тепло, даже жарко, и стоял густой запах распаренной хвои: пить хвойный отвар — приказ фельдшера, обсуждению не подлежит.
Майор Колибердин, комиссар батальона, улыбался, глядя на сержанта Семенова:
— Ну, расскажи, расскажи товарищам, Николай, как вы немцев подбитым танком шуганули.
— Да я уж рассказывал, товарищ комиссар, — Семенов смутился.
— Ты мне расскажи, я ведь не слышал, только так — окольные разговоры, — настаивал комиссар.
— Ну, сидели мы в танке КВ у рощи Фигурная, до немецких окопов — метров двадцать, — начал Семенов. — Со мной вон, младший сержант Еропкин был. А тут — пурга разошлась! Немцы в снегу спрятались и подползли прямо к танку. Гранатами поджечь его попытались.
— Как же вы уцелели-то? — спросил комиссар, посмеиваясь.
— Так они не нас, они танк пытались поджечь, товарищ комиссар, а танк этот раньше уже горел, и все, что в нем могло сгореть, — оно уже сгорело. А мы с Еропкиным затихли и сидим, как мыши. Фрицы обнаглели, подошли вплотную, кричат: «Иван, капут, Иван, капут!» Мы — ни звука. Они уже в двух шагах, ну тут я и открыл огонь из пулемета, а Еропкин через люк башни закидал их гранатами. Так что еще вопрос, кому там был капут...
— Как же вы танк-то эвакуировали?
— Да так… Наши пехотинцы услышали стрельбу и тоже открыли огонь, чтобы нас прикрыть. Мы свое дело закончили и спокойно ушли, а танк потом тросом вытащили.
29 апреля 1942 года, Ленинград
Первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Андрей Жданов сидел мрачный.
Он предвидел, что из Москвы грядут на его голову крупные неприятности.
Блокада города не прорвана, те самые семь километров пройти так и не удалось.
«Невский пятачок» прекратил свое существование.
© А. Мартьянов. 21.09. 2013.
| 71. На пути к Прохоровке | 72. Танки на Неве | 73. Шестая против шестой |
